Неточные совпадения
На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны, насчет «будто бы некоторых подозрений в помешательстве», он отвечал с спокойною и откровенною усмешкой, что
слова его слишком преувеличены; что, конечно, в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, — так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно
интересным отделом медицины, — но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был в бреду, и… и, конечно, приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, — «если только можно будет избегнуть новых особенных потрясений», прибавил он значительно.
Он вытянул шею к двери в зал, откуда глухо доносился хриплый голос и кашель. Самгин сообразил, что происходит нечто
интересное, да уже и неловко было уйти. В зале рычал и кашлял Дьякон; сидя у стола, он сложил руки свои на груди ковшичками, точно умерший, бас его потерял звучность, хрипел, прерывался глухо бухающим кашлем; Дьякон тяжело плутал в
словах, не договаривая, проглатывая, выкрикивая их натужно.
Варавка был самый
интересный и понятный для Клима. Он не скрывал, что ему гораздо больше нравится играть в преферанс, чем слушать чтение. Клим чувствовал, что и отец играет в карты охотнее, чем слушает чтение, но отец никогда не сознавался в этом. Варавка умел говорить так хорошо, что
слова его ложились в память, как серебряные пятачки в копилку. Когда Клим спросил его: что такое гипотеза? — он тотчас ответил...
Он часто и легко говорил фразы и
слова, не менее
интересные, чем Варавка и Томилин.
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько
слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее
интересные русские книги и пишет свою книгу.
Не забывая пасхальную ночь в Петербурге, Самгин пил осторожно и ждал самого
интересного момента, когда хорошо поевшие и в меру выпившие люди, еще не успев охмелеть, говорили все сразу. Получалась метель
слов, забавная путаница фраз...
Он мешал Самгину слушать
интересную беседу за его спиной, человек в поддевке говорил внятно, но гнусавенький ручеек его
слов все время исчезал в непрерывном вихре шума. Однако, напрягая слух, можно было поймать кое-какие фразы.
— Нет, — сказал Самгин, понимая, что говорит неправду, — мысли у него были обиженные и бежали прочь от ее
слов, но он чувствовал, что раздражение против нее исчезает и возражать против ее
слов — не хочется, вероятно, потому, что слушать ее —
интересней, чем спорить с нею. Он вспомнил, что Варвара, а за нею Макаров говорили нечто сродное с мыслями Зотовой о «временно обязанных революционерах». Вот это было неприятно, это как бы понижало значение речей Марины.
Самгин отметил, что она говорит о муже тоном девицы из зажиточной мещанской семьи, как будто она до замужества жила в глухом уезде, по счастливому случаю вышла замуж за богатого
интересного купца в губернию и вот благодарно, с гордостью вспоминает о своей удаче. Он внимательно вслушивался: не звучит ли в
словах ее скрытая ирония?
— Отечество в опасности, — вот о чем нужно кричать с утра до вечера, — предложил он и продолжал говорить, легко находя
интересные сочетания
слов. — Отечество в опасности, потому что народ не любит его и не хочет защищать. Мы искусно писали о народе, задушевно говорили о нем, но мы плохо знали его и узнаем только сейчас, когда он мстит отечеству равнодушием к судьбе его.
— Послушай, — прервал ее Самгин и заговорил тихо, поспешно и очень заботливо выбирая
слова: — Ты женщина исключительно
интересная, необыкновенная, — ты знаешь это. Я еще не встречал человека, который возбуждал бы у меня такое напряженное желание понять его… Не сердись, но…
Постепенно эта наивность принимала характер цинизма, и Клим стал чувствовать за
словами девушки упрямое стремление догадаться о чем-то ему неведомом и не
интересном.
И тотчас же ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой взгляд Спивак. Он смутно понимал, что учится любить у настоящей любви, и понимал, что это важно для него. Незаметно для себя он в этот вечер почувствовал, что девушка полезна для него: наедине с нею он испытывает смену разнообразных, незнакомых ему ощущений и становится
интересней сам себе. Он не притворяется пред нею, не украшает себя чужими
словами, а Нехаева говорит ему...
За «щеками» долина опять расширяется. Эта местность называется Илимо — по имени реки, впадающей в Такему с правой стороны. Длина ее — 35 км, и в истоках она состоит из трех горных ручьев. Наиболее
интересный — левый ее приток Чаку с перевалом на Такунчи (приток Такемы). По
словам туземцев, в верховьях Чаку есть высокая скалистая сопка, которую китайцы называют Ян-Лаза (то есть «Трубчатая скала»). Средний безымянный ключик приведет путника на Билимбе, а правый — на Сяо-Кему.
Ее старались увидеть в окно или в сенях, иным удавалось, другие тщетно караулили целые дни, видевшие находили ее бледной, томной,
словом,
интересной и недурной.
Это было тем
интереснее, что надзиратель Дитяткевич, в просторечии называвшийся Дидонуcом, считал своею обязанностью от времени до времени выскабливать крамольные
слова.
«En route» заканчивается
словами: «Если бы, — говорит Гюисманс, думая о писателях, которых ему трудно будет не увидеть, — если бы они знали, насколько они ниже последнего из послушников, если бы они могли вообразить себе, насколько божественное опьянение свинопасов траппистов мне
интереснее и ближе всех их разговоров и книг!
Пан Попельский, ставший очень
интересным круглым человеком, с ровно и красиво седеющими волосами и румяным лицом, всегда в этих случаях соглашался с Максимом, вероятно принимая эти
слова на свой счет, и тотчас же отправлялся по хозяйству, которое у него, впрочем, шло отлично.
Этому новому нашему сопутнику, оказавшемуся впоследствии чрезвычайно
интересным человеком, по виду можно было дать с небольшим лет за пятьдесят; но он был в полном смысле
слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина и в поэме графа А. К. Толстого.
—
Интереснее всего было, — продолжал Калинович, помолчав, — когда мы начали подрастать и нас стали учить: дурни эти мальчишки ничего не делали, ничего не понимали. Я за них переводил, решал арифметические задачи, и в то время, когда гости и родители восхищались их успехами, обо мне обыкновенно рассказывалось, что я учусь тоже недурно, но больше беру прилежанием…
Словом, постоянное нравственное унижение!
И так, почти до ужина, поблескивая зоркими, насмешливыми глазами, старый Кожемякин поучал сына рассказами о прошлых днях. Тёплая тень обнимала душу юноши, складные рассказы о сумрачном прошлом были
интереснее настоящего и, тихонько, незаметно отводя в сторону от событий дни, успокаивали душу музыкою мерной речи, звоном ёмких
слов.
Матвей Савельев прочитал «Робинзона», «Родное
слово», «Детский мир» и ещё штук пять столь же
интересных книг, — это ещё более скрепило его дружбу с сыном постоялки.
— Позвольте мне теперь, полковник, — с достоинством начал Фома, — просить вас оставить на время
интересную тему о литературных ухватках; вы можете продолжать ее без меня. Я же, прощаясь с вами навеки, хотел бы вам сказать несколько последних
слов…
— Случилась
интересная вещь, — ответил я, желая узнать, что скажут другие. — Когда я играл, я был исключительно поглощен соображениями игры. Как вы знаете, невозможны посторонние рассуждения, если в руках каре. В это время я услышал — сказанные вне или внутри меня —
слова: «Бегущая по волнам». Их произнес незнакомый женский голос. Поэтому мое настроение слетело.
Я рассказал этот случай. Уж очень
слова интересные. Бурлак даже записал их в книжку и в рассказ вставил. Но дело не в том.
Но припахивает или нет, а они явились. До них одних своевременно дошел наш клич; они одни с полной готовностью прислушались к нему и, разумеется, как люди бывалые, прежде всего обратили внимание на то, нельзя ли в произнесенном нами хорошем
слове"
интересные сюжетцы"сыскать?
Теперь следователь спрашивал скучным голосом, не торопясь и, видимо, не ожидая услышать что-либо
интересное; а Илья, отвечая, всё ждал вопроса, подобного вопросу о времени. Каждое
слово, произносимое им, звучало в груди его, как в пустоте, и как будто задевало там туго натянутую струну. Но следователь уже не задавал ему коварных вопросов.
Семка был здесь много лет моим «собственным корреспондентом» и сообщал все тайные новости Хитрова рынка, во-первых, потому, что боялся меня, как бы я не «продернул» в газетах трактир, а во-вторых, потому, что просто «обожал» писателя.
Словом, это был у меня свой человек. Он старался изо всех сил рассказать всегда что-нибудь
интересное, похвастаться передо мной своим всезнайством.
Я рассказывал ей длинные истории из своего прошлого и описывал свои в самом деле изумительные похождения. Но о той перемене, какая произошла во мне, я не обмолвился ни одним
словом. Она с большим вниманием слушала меня всякий раз и в
интересных местах потирала руки, как будто с досадой, что ей не удалось еще пережить такие же приключения, страхи и радости, но вдруг задумывалась, уходила в себя, и я уже видел по ее лицу, что она не слушает меня.
Gigot говорил целые дни, и когда он говорил, княгиня слышала какие-то
слова, пожалуй, даже
интересные, иногда он даже что-то объяснял, и довольно толково, но чуть только он кончал свою речь и княгине хотелось обдумать, что такое он сказал, как она уже не находила во всем им сказанном никакого содержания.
Во всех романах до подробностей описаны чувства героев, пруды, кусты, около которых они ходят; но, описывая их великую любовь к какой-нибудь девице, ничего не пишется о том, чтò было с ним, с
интересным героем прежде: ни
слова о его посещениях домов, о горничных, кухарках, чужих женах.
Действительно, небольшая аудиторий в музее уже была полна. Изборский с внешней стороны не был хорошим лектором. Порой он заикался, подыскивал
слова. Но даже в эти минуты его наивные глаза сверкали таким внутренним интересом к предмету, что внимание аудитории не ослабевало. Когда же Изборский касался предметов, ему особенно
интересных, его речь становилась красивой и даже плавной. Он находил обороты и образы, которые двумя — тремя чертами связывали специальный предмет с областью широких, общих идей…
Очевидно, что-то очень
интересное можно было рассмотреть в брыжейке лягушки, где, как на ладони видные, по рекам сосудов бойко бежали живые кровяные шарики. Персиков забыл о своих амебах и в течение полутора часов по очереди с Ивановым припадал к стеклу микроскопа. При этом оба ученые перебрасывались оживленными, но непонятными простым смертным
словами.
Однако ничего подобного пока мне не предстояло, — напротив, случай, или как там ни называть это, продолжал вить свой вспыхивающий шнур, складывая его затейливой петлей под моими ногами. За стеной, — а, как я сказал, помещение было без двери, — ее заменял сводчатый широкий проход, — несколько человек, остановясь или сойдясь случайно, вели разговор, непонятный, но
интересный, — вернее, он был понятен, но я не знал, о ком речь.
Слова были такие...
Быстро взглядывали, ловили на лету какое-нибудь
слово, более
интересное, чем другие, — и снова продолжали думать, с того же места, на каком остановилась мысли.
14) Область искусства не ограничивается областью прекрасного в эстетическом смысле
слова, прекрасного по живой сущности своей, а не только по совершенству формы: искусство воспроизводит все, что есть
интересного для человека в жизни.
Но до сих пор в произведениях искусства господствует мелочная отделка подробностей, цель которой не приведение подробностей в гармонию с духом целого, а только то, чтобы сделать каждую из «их в отдельности
интереснее или красивее, почти всегда во вред общему впечатлению произведения, его правдоподобию и естественности; господствует мелочная погоня за эффектностью отдельных
слов, отдельных фраз и целых эпизодов, расцвечивание не совсем натуральными, но резкими красками лиц и событий.
Тригорин. Я? (Пожимая плечами.) Гм… Вы вот говорите об известности, о счастье, о какой-то светлой,
интересной жизни, а для меня все эти хорошие
слова, простите, все равно что мармелад, которого я никогда не ем. Вы очень молоды и очень добры.
Но довольно, ни
слова больше об этой чрезвычайно для вас
интересной теме.
Дядя Вася, набросив с живописными подробностями процедуру надувания шара, перешел уже к тем трогательным
словам прощанья, которые он сказал отлетавшему Гамбетте. Но как раз на этом
интересном месте его прервал дежурный воспитанник, подбежавший с докладом, что директор осматривает спальню младшего возраста. Дядя Вася поспешно выбрался из облепившей его толпы, обещав досказать воздушное путешествие Гамбетты как-нибудь в другой раз.
Почтенные читатели, вы все видели сто раз Фенеллу, вы все с громом вызывали Новицкую и Голланда, и поэтому я перескочу через остальные 3 акта и подыму свой занавес в ту самую минуту, как опустился занавес Александрийского театра, замечу только, что Печорин мало занимался пьесою, был рассеян и забыл даже об
интересной ложе, на которую он дал себе
слово не смотреть.
Таков он был в бесконечном числе разных проявлений, которые каждого в состоянии были убедить в его полнейшей неспособности ни к какому делу, а еще более возбудить самое сильное недоразумение насчет того: какое он мог сделать политическое преступление? А между тем это-то и было самое
интересное. Но Шерамур на этот счет был столь краток, что сказания его казались невероятны. По его
словам, вся его история была в том, что он однажды «на двор просился».
— Мы с вами вот как сделаем лучше. Нате вам четвертушку бумаги, а здесь, в коробочке, кнопки. Прошу вас, напишите что-нибудь особенно
интересное, а потом закройте бумагой и прижмите по углам кнопками. Я даю вам честное
слово, честное
слово писателя, что в продолжение двух месяцев я не притронусь к этой бумажке и не буду глядеть, что вы там написали. Идет? Ну, так пишите. Я нарочно уйду, чтобы вам не мешать.
— Бывает Варенька, потом изредка заезжает Банарцева… помнишь её? Людмила Васильевна… она тоже плохо живёт со своим супругом… но она умеет не обижать себя. У мужа много бывало мужчин, но
интересных — ни одного! Положительно, не с кем
словом перекинуться… хозяйство, охота, земские дрязги, сплетни — вот и всё, о чём они говорят…
— Ну, вот… Да тут нема ничего
интересного, — мямлил Козел, протягивая
слова. Ему чрезвычайно хотелось подробно и долго поговорить об этом страшном случае, разрезавшем пополам всю его жизнь, и он нарочно настраивал внимание слушателей. — Тридцать лет назад это было. Может быть, теперь нема и на свете того человека, который мне это сделал. Был он немец. Колонист…
— Не глупо, — говорит, — дядюшка, а это дичь какая-то. Но там, боже ты мой, что это за женщины! Знакомы вы или не знакомы: она сейчас вас оприветствует, пойдет с вами одна под руку в сад, в поле; сама вызовет вас на
интересный разговор — и все это свободно, умно, ловко! Вы, дядюшка, улыбаетесь; вам, как человеку пожилых лет, может быть, смешны мои
слова, но я говорю справедливо.
— Самый
интересный этот напиток «чиколат», — бросил он небрежно
слово Чапурину. — Как есть деликатес! Попробуйте, почтеннейший!.. Отменный скус, я вам доложу… Самый наилучший — а-ла ваниль… У вас его, кажись, не варят?.. Попробуйте…
339–343.], пародия Батюшкова на «Певца во стане русских воинов» [Пародия Батюшкова на «Певца во стане русских воинов» Жуковского — «Певец в Беседе славянороссов» (или «Певец в Беседе любителей русского
слова») — была опубликована М. Н. Лонгиновым в «Современнике», 1856, кн. V.] и пр.; так представлены были (в «Записках» г. Лонгинова [Речь идет о «Библиографических записках» М. Н. Лонгинова, печатавшихся в «Современнике» в 1856–1857 гг. (см. также «Сочинения М. Н. Лонгинова», т. I, M. 1915).], в «Сборнике» студентов СПб. университета) новые
интересные сведения о мартинистах, о Радищеве, о Новикове [О Радищеве см. заметку М. Н. Лонгинова «Алексей Михайлович Кутузов и Александр Николаевич Радищев (1749–1802)» в кн. VIII «Современника» за 1856 г.
—
Словом, та история, которая вам всем доставляет счастие слушать меня теперь, господа, — та история, вследствие которой я попал в такую
интересную для меня компанию.
Каждый хотел бы быть арестован, потому что это тотчас же возбуждает в целом обществе говор, толки, участие, сочувствие, —
словом, делает из человека в некотором роде героя, а если и не героя, то во всяком случае очень
интересную личность: «А, мол, Анцыфров-то!